ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ «ХАРЬКОВ — ЧТО, ГДЕ, КОГДА» (2006, №4)
ТЕКСТ ПУБЛИКАЦИИ ПРЕДОСТАВЛЕН РЕДАКЦИЕЙ ЖУРНАЛА «©ОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ»
ДВОЙНИКИ И ТЁЗКИ
А. М. Аниканову
На них основано от века
По воле бога самого
Самостоянье человека.
Залог величия его.
А. С. Пушкин
Там нет ни водки, ничего.
А. И. Полежаев
Не люди — люди, или я —
Не человек, раз люди — люди.
Игорь Северянин
Развей зеркальный сатанинский мрак.
В. Л. Топоров (У. Х. Оден)
Двойник и тёзка и тоска
Зачем я призван или прислан
От лика присного полка
В толпу напраслин спин и истин
Чтоб опознать кого не мог
Усвоить алиби улики
Сбежать от собственнейших ног
За клеветой нелёгкой лиги
По зеркалам от амбиграмм
В срамную рюмочную с краю
Меню меняю на сто грамм
Зане лакаю как алкаю
Престольный тонкий порошок1
Двоится жизнь она едина
Не осьминог единорог
Придёт по почте в лоно сына
Там где двоится одинок
Стекают брызги вдоль лекала
И голова гниёт от ног
Куда бы жизнь не протекала
За неимением имён
Не признавай первопричины
Как будто бог не уличён
Или битком лежат личины
Различных христианских икр
Тщета масштаба и пошиба
Из мутных правил прежних игр
Всплывает кверху брюхом рыба
Личинки лишних величин
Слепая наледь нелюдимов
За первым комом каждый блин
Войдёт во тьму без псевдонимов
Где тонок порошок былин
Там без огня хватает дымов
В таких дымах ни языков
Ни знаков выжженного клана
Хватай готовых двойников
Со дна деньского океана
Нет наливного молока
С приблудной кровью материнства
И недоступно глубока
Заоблачная тень зверинца
Тудыть отъехала стезя
В такие братские чащобы
Куда доподлинно нельзя
Из неустроенной утробы
Ещё немного пустяков
На сколько мелочи в кармане
И свет предстанет не таков
Каким барахтался в стакане
Реклама хлама хороша
Храбрей уходят ноги в гору
Твоя бессменная душа
Уже доверена дублёру
Точней суфлёру
точно хору
20 ноября 2003 — 21 февраля 2006
От Гончаря я узнал, что Аниканов в этих числах уже собирается быть в Харькове.
Вечером я зашёл на центральный телеграф оплатить междугородние переговоры. Никакого технологического перерыва в это время не предусматривалось, но окошко было закрыто. Впереди томился только один юноша. Я поскучал немного и стал выяснять, в чём дело.
И тут увидел Аниканова. Впрочем, этот был плечистей, плотней. Возможно, старше. Да и одет попроще. Впрочем, в одежде я плохо разбираюсь. И всё-таки — Аниканов. Он шёл медленно, посматривал на меня, и прошёл мимо. Аниканов бы не мог меня не узнать. Разве что он смертельно пьян. А это так присуще Аниканову. И в прошлый его приезд мы были на центральном телеграфе. Здесь рядом — его стоматолог.
Этот плечистей и серьёзней. И не ходил бы Аниканов в таком свитере и в такой куртке. Но вот он повернул обратно. Теперь он ещё ближе и смотрит на меня ещё внимательней. Конечно, Аниканов и ходит и смотрит по-другому. Когда трезв. А когда пьян — то я уже не знаю.
Этот не-Аниканов был уже в шаге.
— Саша?
— Да.
Он протянул руку. Сильней и грубей аникановской. Пьян, что ли.
— Не узнаёшь?
Из-под низко надвинутой шапки — а у Аниканова, небось, кепка — выглядывали аникановские шрамы на лбу и брови. Или у Аниканова — с другой стороны?2
— Припоминаю.
Даже мертвецки пьяный Аниканов тотчас же узнал бы меня нос к носу. Я спросил:
— Ты когда приехал?
— Приехал? Давно. Да я уже шесть лет здесь живу.
Медленно и осторожно он освободил свою руку.
— Извини. Ты, наверно, не тот Саша.
— Наверно.
Смущённо и тяжело — а Аниканов лёгок и находчив — он проследовал дальше.
В окошко вернулись. Я заплатил.
Этот не-Аниканов сидел на скамье у междогородных автоматов и смотрел на меня, пока я не вышел3.
Я был трезв второй день.
20 ноября 2003 (о случае 18 ноября 2003)
|
