* * *

Начало судьбы проскочило впотьмах.

Огонь сигареты меж пальцев зачах.

Как будто нетрезвый вникаешь в кино,

Пока не проникнешь на самое дно.

Откроешь глаза — тот же самый экран,

И Лайза Миннелли* хохочет в туман.

И странные губы пристанут ко рту,

И ты их боишься узнать на свету.

Закроешь глаза — судьбоносный проём,

Отсроченный праздничным небытиём,

Раскусишь вслепую её поцелуй

И скажешь: согласен. Но прежде задуй

Наш маленький воздух нездешней струёй.

Нащупаешь новую рюмку рукой

И в том же блаженном закрытии глаз

Откроешь Америку, душу и газ.

И та, что сидит на коленях, — легка,

Как выписанная на ощупь строка.

Никто не проверит её правоту,

Пока ты ведёшь по её животу

Беспамятный палец, что нежен и туп,

Пока не уткнётся в положенный пуп.

* В данном случае Лайза Миннелли — мгновенная креатура Анны Перенны, так что можно читать сразу: Анна Перенна.

12 октября 1992 г.

БЕСПРОСВЕТНОЕ АПОФАТИЧЕСКОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ О БОЖЬЕМ ВЕЛИЧИИ

Пока на грудь и холодно и душно

Не ляжет смерть, как женщина в пальто.

Б. Поплавский

Посмотреть в эту ночь, за которой темно

Кто умеет толочь воду в ступе кино

— Покажи и не то в запятое окно

Не сморгнуть ни за что а ещё заодно

Различить эту тень перед всей пустотой

Неугаданной

                         Лень

                                   Наяву ни рукой

Не подать ни ногой не ступить

                                                        Часовой

Я бы рад всей душой не платить головой

Не вздохнуть как живой над тобой как живой

Пролететь просвистеть проглядеть эту блажь

Кулаком протереть запотевший мираж

Сквозь новейший прищур допотопный вояж

Прекратить

                      Девять шкур

                                              не спустить с партитур

Перемать

                  Отченаш переврать

                                                      Перекур

Отстоять

                 Саботаж саботаж саботаж

С глаз долой с рук сошло отлегло и светло

4 сентября 96

* * *

И мы плывём за лодкой Ютты,

Лицом к луне и темноте.

Но нет раскаянья и смуты

У отражений на воде.

Но где отметины заплыва?

Подайте точную черту!

Река без линий не ревнива,

Как аутопсия в цвету.

О, не истекшая стихия!

Венера выставила — пшик!

Агония? Агенезия!

Врождённый недобор улик.

11 сентября 91

* * *

Висит везде моя везучая звезда.

Я задеваю мирозданье головой.

Не вижу дальше подходящего креста.

С кириллицей ленивой лебедой.

И кто удержит этот росчерк роковой?

Надень наручники, наложница моя.

Прости, что я тебя — ни в зуб ногой...

Белок избы и — блядь! — блевотина белья.

Остынь. Гори. Рассыпься до пыльцы.

Раз ось симметрии смертельно хороша —

Врастают в твердь воздушные дворцы...

Червивым чётным душам — ни шиша!

29 сентября 91

* * *

Горбатого могила исправит.

Эти корни, кусты, кресты...

Эта мимика-немота.

Глянешь в небо — глаза пусты:

Беспросветная чистота.

Загадай себе юбилей.

Что захочется — выбирай.

Но горбатого — не жалей:

Он на дыбу поднялся в рай.

В тёртых соснах и в трёх шагах,

Где замешкался горностай,

Окликает твой милый страх

Пролетающий попугай.

Отвечай ему как дурак.

Так запущенная звезда

Попадает в родной просак,

Но не вьёт для себя гнезда.

Расстояния лягут в рост:

Положения не найдут.

Попугай как обычный дрозд

Прост и просится — не берут.

Как легко ты зашиб дрозда,

Но опять ни в одном глазу.

Беспросветная чистота

У тебя уже на носу.

А пока ковыряй в носу,

А пока протирай глаза.

Но держи себя на весу,

Раз в руках у тебя роса.

Третий шаг, не ступай туда,

Где щебечет твой соловей.

То есть дрозд. Попугай стыда.

Выбирай себе юбилей.

Да получше.

14 октября 98

ИЗ ЦИКЛА «ПРЕКОСЛОВИЕ»

* * *

Волосомоин подмигнул,

И Скорлупеев поднял бровь.

И ветер их перевернул

И запер книгу на засов.

Ладонник не могла войти,

И Туглин припадал к окну,

Кусал стекло. И взаперти

Те двое отошли ко сну.

И снился им единый сон.

С листа на лист они текли.

И их словесный перезвон

Сливался с пением вдали.

И паутина оплела

Их фонетические швы.

И смерть вонзилась, как стрела,

В средину, в сердце их молвы.

ноябрь 91

* * *

Анализ снам не поддаётся

А смерть не видит дальше носа.

Цветут глаза на дне колодца

И день спускается с откоса

И дальше славится лавиной.

Но по пятам ползут потёмки.

С чужой дражайшей половиной

Выходит и стоит у кромки

Ещё белеющей горячки

Расстроенный Волосомоин.

В его руках дрожат подачки,

И он действительно расстроен

Меж плотью, словом и предтечей.

Тут и Ладонник не поможет,

Когда состав не человечьей,

Но предстоящей сутью гложет.

23 августа 1998 г.

* * *

Марайте бумагу, постель и судьбу,

Пока шевелится язык в синеве.

Уж если нащупал у речи резьбу,

Нельзя отвертеться в морёной молве.

Пусть: клятва, проклятие и клевета.

Отмерьте семь раз по-живому сырьё.

Была или нет под рукой пустота, —

Другой не бывает, хоть режьте её.

ноябрь 1991