ФЛЕЙТИСТ

Флейтист проводит лапкой богомола

У горлышка своей подруги.

И сморщив нос, смешно топорщит губы,

В полуоткрытый ротик нежно дует.

Он так похож на мавра в это время,

Что страх берёт (совсем забыв о лапках),

А вдруг её задушит. Это гений,

А гениям прощается злодейство.

Но он её целует с придыханьем,

И раздаётся вздох такой протяжный,

Как говорят в романах — сладострастный,

Который знал, наверно, Паганини

И, может быть, ещё два-три счастливца.

Счастливца ли... безумца... выпивохи...

О Моцарт — арт, о Глюк — глинтвейн,

О БАХус! Налей, флейтист, ещё

В меня, по горло...

Он кланяется скромно и уходит,

В паучьих лапках обнимая счастье.

БРАТЬЯ ГРИММ

Пишу тебе из Баварии.

Свободен, а значит — ничей!

Окружён пивоварами,

Их руки — прочнее клещей.

Без кружки нет разговора,

А на расправу скоры.

После вчерашнего плохо вижу правым глазом.

Брат Якоб.

Р. S. Заразы!

Вчера полдня просидел на крыше.

Перебирал черепицу.

Любопытную историю прощебетали синицы,

О лесном гноме и его проделках.

Ты береги себя в эдаких переделках.

Радость приносит каждый новый день.

Брат Вильгельм.

Проездом в Тюрингии.

Застрял у одной молочницы.

Покойный муж — купеческой гильдии.

Днём столуюсь. С ней же проводим ночи.

Мимолётное приключение горячит кровь.

Собрал ли ты всю морковь?

Какие прогнозы на урожай?

Брат Якоб.

Ответить не забывай.

Морковь и капусту успели убрать к дождям.

Ты всё такой же поклонник случайных дам.

Наверное, у неё большие груди,

Как вымя у нашей коровы.

Береги себя, не забывай о здоровье.

Сегодня видел во сне здоровенных змей.

Брат Вильгельм.

В Саксонии сейчас холодно.

А как там у нас?

И пиво у них напоминает имбирный квас.

Не подумай, что я жалуюсь и устал.

Неделю провёл в захолустной гостинице,

И как убитый спал.

Теперь накопил силы на дальнейший путь.

Проверяй тягу в печи и свечи гасить не забудь.

Знаешь, по дороге насмотрелся я всякого.

Брат Якоб.

У нас ещё солнечно,

Хотя к вечеру накатывают холода.

Полярная звёздочка как Рождественская звезда.

И настроение праздничное, когда Марта печёт пирожки.

Забавный кролик появился на берегу реки.

Он знает бесконечное множество историй

Про зверей и про нас.

В смысле — людей.

Но об этом отдельный рассказ.

В письме всего не опишешь, но ты не жалей.

Остальное — при встрече.

Брат Вильгельм.

Чёрт, забрался в такую глушь Померании,

Хоть помирай заранее.

Пишу тебе третье письмо,

Хотя нет никакой оказии,

Как будто мы не в Европе, а в Азии.

Но нет добра, когда нет худа.

В дороге ко мне пристал какой-то приблуда.

Он так превосходно крыл матом на своём диалекте,

Что я задумался об одном проекте —

Грамматике немецкого языка.

И всё оттого, что повстречал дурака.

Такой пустяк вдруг оказался знаком!

Брат Якоб.

Пишу тебе скорее от отчаяния,

Хотя предполагаю заранее,

Что не получу ответа.

Уже давно закончилось лето и на подходе зима,

А от тебя ни одного письма!

Это ужасно!

Ходили вдвоём с Мартой к ворожее.

Она сказала, что ты в порядке и в нашей стране.

Стало легче, но чтобы не отчаяться снова,

Решил записать несколько сказок про домового.

Пожалуйста, возвращайся скорей.

Брат Вильгельм.

Не думал, что мне надоест когда-то скитаться по свету.

Однако нынче, на самом рассвете,

Трясясь в телеге гольштинского мужичка,

Подумал, что жизнь течёт как река,

И резко почувствовал запах дома.

Приветы Марте и нашей корове.

Ну вот, остается ещё заплакать...

Брат Якоб.

Считаю дни до нашей встречи.

Как хорошо собраться всем вместе у печи.

Кстати, ты догадался, что Марта

Почти что моя жена.

Но знать об этом она ещё не должна.

Пока ты не вернулся, я ни гу-гу, молчок.

У нас поселился великолепный сверчок.

Сказок неожиданно набралось на толстую книжку.

Я радуюсь как мальчишка

Твоему возвращению.

Прошу прощения.

Расчувствовался. Жду тебя у дверей.

Брат Вильгельм.

ТЕЛЕГРАММА ОТ БРАТА ЯКОБА:

Готовь сосиски и пиво. Буду завтра к половине девятого.

ПРАЖСКИЙ СЕЦЕССИОН

Восхитительная Муха

С изумрудным хитиновым панцирем,

Чуть выпуклыми еврейскими очами,

Перламутровыми лёгкими крыльями,

И чуткими ворсинками на лапках.

Тысячелетняя Муха,

Пролетая сквозь стекло времени,

Собирает серебряную паутину Готики,

Горячечную кровь Ренессанса,

Золотую патоку Барокко.

Волшебная Муха ползёт,

Оставляя цветистый след

На стенах домов,

На страницах книг,

На крышках шкатулок,

На обнажённых телах

Прекрасных натурщиц.

Стальной мухобойкой войны

Прихлопнули её:

Нежную,

Беззащитную,

Хрупкую.

Остался только след Мухи

На завитках города,

Бесполезный, как всё самое любимое.

Избыточный, как всё прекрасное.

О, Муха!