* * *
О путник, света прозревающий!
— Мелькнул — мерещится? — исчез.
Моя душа как лес пылающий,
Ты — заповедный этот лес.
О путник, истины взыскующий!
Поверх залива талый лёд,
И воду с льдинками глотающий
Дрожит, его ознобом бьёт.
Один глоток неутоляющий —
Усмешка свыше, поздний дар,
Мгновенный, но испепеляющий
Рассветный мартовский пожар.
О ты, скитанья оставляющий,
Чтоб посох после в землю врос!
Лес догоревший, остывающий...
Остались угли, пепел роз.
* * *
Тысячелетнее лето почти отошло,
Август закатный, и свет непогасный, прощальный...
За угасающим солнцем следить сквозь стекло —
Мне порученье, но смысл ускользает глобальный.
Слово «Помедли!», сорваться готовое с губ,
Не позвучало, и поводов было немного —
Так, от начала до самых архангельских труб
Верх любопытство одержит и гонит дорога.
От электрички — шоссе и налево забор,
Этой дорогой меж сосен: привычный сценарий.
Каждую осень — повылезут звери из нор;
Множество смыслов являет лесной бестиарий.
Смотрят в упор — не встречайся глазами, бегом,
Этой дорогой, итоговой и многолетней,
Вот деревянный, старинный, родительский дом:
Дверь приоткрылась и луч преломился последний.
БОГЕМА
Давно ль это было, недавно,
Ждала от судьбы перемен:
Сегодня я нежная Дафна,
Вчера роковая Кармен.
Меняла причёски и платья
по настроению — но
Однажды от цепких объятий
Осталось на шее пятно...
Те облики и отраженья
Остались в плену у зеркал,
Сквозь пёстрое окруженье
Проглянул вдруг жестокий оскал,
И как-то, во сне холодея,
Я вспомнила, сколько мне лет...
Проснулась и думаю: где я?
Смотрю — а нигде меня нет.
|
