ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ «ХАРЬКОВ — ЧТО, ГДЕ, КОГДА» (2006, №5)
ТЕКСТ ПУБЛИКАЦИИ ПРЕДОСТАВЛЕН РЕДАКЦИЕЙ ЖУРНАЛА «©ОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ»

ИГРА В НЕВЕРОЯТНЫЕ ПРЕДМЕТЫ

* * *

Я вижу, как тени в тетради становятся чётче.

Спокойствия ради привыкнув равняться на солнце

От темени мира до темы его измерений,

Я втайне боюсь, что поэзия проще явлений

Искусства — во стиле и вкусе (с которым не спорю).

Всё четче за контуром букв притяжение к горю.

* * *

Специалистам в области искусств,

Подателям добротного хорея

Я, став красноречивее (старее),

Всё так же на глаза не покажусь.

Не покажусь? Как выскочка, бемоль,

Дивящийся на шум большой октавы

С периферийной Леты или Влтавы.

Нью-Йорк богат. И умножает боль.

* * *

Если смотреть — так в глазок застегнувшейся двери.

Кончилось то, с чем и задано было покончить:

Страсть к биографиям.

Спешка при ловле фазанов.

Неотвратимость души.

* * *

Так кажется — в зеркале видишь годы,

А это поля твоей разлуки.

Какие там всходы?

Ветра да воды

Второго потопа. Посмотришь — руки

Жнецов Господних устали биться,

Живому семени нет спасенья.

И если выше мелькнула птица,

То пало камнем её знаменье.

Только в зрачках, преломляя пламя,

Тянется к родине тёмный колос.

Как будто бы можно молчать словами

И уходить, оставляя голос.

* * *

Из всех уединений — бег

Под тонко падающий снег,

Где, обновив свой санный путь,

Душа уймётся как-нибудь.

Зане реальнее идей

Ответ, тоскующий по ней.

И ближе срок, и чище дым

Любви

             под именем любым.

* * *

Не сложится. Следов не обнажит.

По лестнице — она ещё дрожит

Переживаньем этого ухода —

Спускаешься. И белый, как свобода

Отчаянья,

Там новый снег лежит.

День ото дня. Так привыкаешь жить

Участием — но больше не любить

(Не вздрагивать от шороха в передней)

И не бросаться жертвою последней,

Раз, в сущности, финал не изменить.

Не складывать. Поскольку из всего

Возможного не выудишь ЕГО. —

Всяк рыболов, задумавшись о Боге,

Сидит, оставив снасти в стороне. —

Так начинаешь выходить вовне

И падать в снег, лежащий на дороге.

* * *

С игрой в невероятные предметы

Мы огибаем повороты Леты,

А чаще Лета омывает нас,

Игры невероятной напоказ

Не выставляя. Если бы внезапным

Был мир и уравнением квадратным

Исчерпываться — в принципе — не мог,

Тогда б мы говорили: это Бог.

А так — река времён полупустая,

И в ней снежинки падают, не тая.

И вовсе нет тоски об основном

Несбывшемся причале неземном.

НЕБОЛЬШАЯ ЭЛЕГИЯ И. БРОДСКОМУ

Оттуда, где ты закончил. И дело не в том, что нот

Мало. Всегда среди избранных мало верных.

Просто животворить, начиная от

Дома — спокойней слову, живя в тавернах.

Ибо не подают на кожаных постромках

Пищу поэзии. И здесь на руках у Бога

Крошек не больше, чем на любых руках.

Менее чем немного.

Поскольку какое-то время, впору сказать о тех,

В чьих глазах моё отражение радо встрече

С твоим. Разгадав, что мы в сердцах поджигали снег —

Господи, как они оказались от нас далече!

Страшно предположить: большее из пространств

Видимо, изрыгает всё ту же чуждость.

Стало быть, и оно не залижет ран.

Свойственно человеку отжать ненужность

Капелькой на язык. И языком водя

Самому запечатать признанье, вот вся награда.

«А в сущности был весёлым» — сказано про тебя.

Прокомментируй

                                 пустотами звукоряда.

ИЗ Ю. АНДРУХОВИЧА

Трава на камне. И она

Растёт ночами в ранах дома.

Трава лучится, как луна,

И приникает к неживому.

А мы так часто крестим мрак

И слухом маемся, покуда

Трава в ночи вздыхает, как

Озёрное живое блюдо.

Себя вбивая, словно клин,

В сухие стены — падать ниже.

Принять улыбку их морщин,

Держаться камня, чтобы выжить.

Пока меж реек и часов

Пробьётся заданная снами —

Великолепней всех лесов —

Трава, пришедшая за нами.

* * *

Смотри, и ЭТА закончилась. Вот покой

От всех её проходимцев, зверей незваных.

И хочется жить, отодвинув себя рукой

От прочих подобных. В саванах и в саваннах

ЭПОХИ не выбирают. Смотри, как в строй

Становятся самозванцы и крепят весла,

И ласково называют её «рекой» —

Тем твёрже мы огибаем её как остров.

* * *

Ты снилась мне беременной…

И. Бродский

А я себе беременная снилась,

И в сердце непонятное теснилось,

И я была одна, как всякий раз

В любом метро, в любом грозовороте —

А ты стоял на чёрном повороте —

И розовая влага шла из глаз.

И собирая розовую влагу,

Меня благодарили за отвагу,

Мне создавали почву для вранья.

А то, что раньше называлось «я»,

Легко переносилось на бумагу.

И только жизнь, не знавшая открытий,

Ещё стремилась в светопись событий,

Ещё светилась истинным лучом.

И я во сне, уйдя в свою тревогу,

Стояла, не приснившаяся Богу,

И всё же не виновная ни в чём.