* * *

Каждый первый — человек

Распознать хочется по лицу

Дать забыть — всё что можно дать

Каждый немножко солдат

На генеральском плацу

И в собственной голове

Дальше руки не развести

Плеч горизонт не снесть

В каждом шаге — бег языка

Тело — раковина чьи бока

Словес укрывают снедь

Улитка пятится из горсти

Бытия времени своего

В будущий мягкий знак

Облака, в точку луча

Чей звездный зрачок сличает

Душу летящую из окна

С азбукою космической...

* * *

Плющ потрепать по загривку, просто приятно

Мелочь, но лучшей-то день не представил

Зелёным листом забелели уста дневника

Не чудо ли: жизнь под окном простоять

в подоконниковой заставе

уставив на Солнце цветочный хрусталик.

В исписанной начисто яскости жилок

Саму же себя  ожидала счастливая поросль

Повторение мира листала святая случайность

Не ведая благости, ей же служила

Таился судьбою в загривке плюща молчаливый голос

И бесконечный цветок пел свою же сентиментальность.

* * *

Внутренности борща у всех на виду

и не страшно ведь помешательство

слабоумному и тому, кто верша родство

нас смешал и наши внутренности

и не страшно ведь: может в рот кладу

смерть свою с лёгким присербом

чтоб рассыпался млечным бисером

времяскатертью бренный путь-настил

и не страшно ведь до звезды лететь

в первый раз и не страшно ведь...

* * *

всепредметность чертовски стесняет идею

допустим воды где тяжёлая рыба

дышать поспешит у поверхности будто

куда-то торопится...

воздух втекает в нутро

пузырями попытки

запечатлеть свою здешнюю

здесь — не-погибель...

вода как и воздух внутри

вседостаточна собости мира

свойная ровня себе

и некому посторониться

в наружности и произнесть

словную дань — единицу —

единую битву хранить

бытия — в языке комариной рапиры...

бытие как в тисках —

в жидких лапах отсутствия

всякая вещь и предмет

человечится рано и позже

теряет обличие чтобы иметь

хоть частицу не — нужности

взятую в полую поиска

суть — спрутовидную данность одну смерто-судную...

* * *

и будто бы недомогала —

не-до-истратила вращение

и в пустоту пространства вжалась

планета

не-инородка — не в бегах

а лишь от грубости вещей

терпелось каменная жать

и быть устала...

и оказалось бытие —

не росчерк скального хребта

на горизонтовой макушке

а пустота —

предельная всего забытость

несменная всему облать

всемежду — межная строка

всему под-стать

разгонный путь — и нет конца

все-поместимая дыра

не обоймёшь — такая

не-быль...

и длится смерть познавших царство

своё в миру и мира дар

кончается пространство краем

земли и неба...

ХОЛОДЕЦ ПЕТУХА

Ни жизни, ни денег не жалко

Неужто наша хозяйка

Сама мертва

Если фразировать петуха

Голова никуда не убежит без ног

А вот ноги — пожалуйста, пока вся разность

Сквозь шею не выйдет

Петуха нужно за ноги

да всего сцедить

в тазик медный

делить мгновение вредно

забор не удержит тело

не накроется ничего без дела

крылья в ход пойдут

холодцовые; страх у жизни в роду

жизнь — прекрасная жижа

не отмоешься

если саднит наружу

вот внутрях ей самое место

разность — соотносима

между жизнью и смертью

причём сама по себе только метит

чёрную землю

ни жива не мертва лишь внемлет

сухую почву

хоть та этого не хочет

но по натуре вбирает падаль

как губка воду и рада

возможно смерти

и ей — свобода

                            саму от себя нести...

* * *

Когда горячее станет холодным

А холодное вновь горячим

Сворачивается калачом кровь

Безвредно, одним

Иероглифом, не иначе

И телу по форме вровень

Что у всех на виду

И такое безлюдное

В позе поля слежалого

На радость свою и на беду

В этом блюде без-дна

Сути земли не избежав

Хоть она и матрёшечная

Зарываясь в иные правила

Суть прикрывается сутью иной

будто рассветная лошадь

воздух — медленная отрава

проносится стороной

в новом теперь обличии

не раствориться не ветром стать

созерцает кто-то не здесь

тесносердцевый выбелен клич

положного-противоскресный

из себя и себя не снесть...