| |
ВНУТРЕННЯЯ ЭМИГРАЦИЯ
путевые заметки
* * *
Поступательная ненависть: книжка без картинок — неинтересная книжка
Save our souls — пока мы ещё являемся точкой на горизонте
пока закрытое пространство страны
не перешло в открытое безумие
пока нас в горсти сжимает родная речь
как леденцы без фантиков
как всегда кисловатую мелочь
* * *
Молочная поросль речи в устах младенца
делает своё дело:
они говорят и дышат
спрашивают и просят о разнообразных вещах
показать книжку достать игрушку звезду
но откуда она возникает
и почему непременно она
* * *
Поступательное отчаяние оторвавшегося на льдине
он мечется мечется крик
у него обрывается речь
становясь короткой как выстрел
на лай сторожевого животного
быстрой и обязательной как ответ
на вопрос: я умру?
* * *
Представь что ты проживаешь в оперённом воронами граде
прогибаются ветки
они затемняют пространство свинцовой метелью
ковыляют по небу на крыльях как на костылях
Женщины шепчутся: мы знаем мы знаем
почему их так много и чем они кормят птенцов
Но когда их полёт дорастает до нужного неба
их речь прорезают слова
одиночные «never»
* * *
Тебя выгоняют из дому допустим события
хуже и реже эмоции
допустим тебе не нравится мир
и в поисках лучшего
ты слетаешь по лестнице
от тебя отделяется туфелька-
лодочка
оставляешь её на бетоне
островом белизны
пусть себе тонет
* * *
Старый морской волк — тот кто уходит босым
от судьбы
и вот он уже в эмиграции
Змеиная кожа чужой речи ползёт за тобой
косвенная как отражённая в зеркале
косая сажень косной материи
ты знаешь
чужая речь никому ничего не говорит
* * *
Ты заводишь себе нищего и собаку
в надежде что нищий будет твоим другом
а собака твоим врагом
чтобы нищий тебя утешал
и рассказывал сказки
а в собачьих глазах ты читал бы
истину о себе
* * *
Представь что ты никак не можешь войти в свою комнату
постоянно что-то мешает
звонит телефон
рушится мебель
у двери отламывается ручка
и тебе кажется в этот миг
что ты сражаешься со всем материальным миром
* * *
Но речь не о том
У тебя как морского волка походка маятника
прохожие должны оборачиваться
и да если б не было так наплевать
на смешную твою походку
на все твои злые глаза
на худую тоску твоего опалённого чуждостью горла
* * *
Твоё движение по улицам маршеобразно
ты
следом нищий
и следом собака
Вы могли бы стать олицетворением
поступательной ненависти
или поступательного безразличия
но вам не хватает двух-трёх вербальных единиц
чтобы взорвать этот мир
* * *
Он отказался подписывать смертный приговор
когда прочитал своё имя среди осуждённых
и я спрашиваю: хороший ли он судья?
* * *
Говорят что у нищих вырастают под старость крылья
когда их тела как сморщенные плевки на тротуаре
когда со следами пороков стираются лица
в глазницах обесцвечиваются взоры
речь становится нечленораздельной
пульс нитевидным бессмысленным даже морщины
оседают как горы под старость
неужели, моншер, вы не слышали
этой прелестной легенды?
* * *
Всё, что тебе хочется — кормить голубей
чтобы солнечный день и скамейка
и мимо проковыляет девочка
ещё не вполне умеющая говорить
и у неё получится что-то вроде «гу’и-гу’и»
* * *
Когда улетит твой последний нищий
ты найдёшь себе женщину старую и слепую
чья речь шелестит как сухая вода
на донце колодца
она будет шагать впереди
с колокольчиком в древообразной руке
не приближайтесь! не подходите ближе!
прочь прочь отсюда!
* * *
(И он вспомнил
как в городе снежном суровая дева
факел — в руке её светлой
кувшин — в её тёмной руке
говоря: я залью этот ад
я сожгу это небо
чтобы стал бескорыстен твой жест
бесполезен твой жест)
* * *
Твой жест заключается
в непонимании слова
Твой жест заключается
в пальцах а пальцы в руке
Твой жест заключается
в женщине женщина в нищем
нищий в собаке собака в тебе
две тонкие линии крика ручного
на котором (на чьём) языке
* * *
Родная речь — шагреневая кожа
её всё меньше думаешь
хватит ли утешить этого
окликнуть ту
до точки довести строку
(перевести свою слепую
сквозь мостовую полную огней)?
* * *
Ты думаешь: тем лучше что я становлюсь айсбергом
в мутной водице города белый как горностай
конечно я становлюсь на редкость удобной мишенью
со своею старухой экс-нищим
и своей собакой
и всё ж я плыву величественный и ненужный
и всё мировое пространство оплывает меня стороной
возможно со стороны я выгляжу самовлюблённым
1996
|
|
Виталина Витальевна Тхоржевская
родилась в 1971 в Свердловске. Училась на филологическом факультете Свердловского (Екатеринбургского) университета, в московском литинституте, музыкальном училище. Автор книг «Птичья память» (Свердловск, 1991), «Путешествие в обратную сторону [тексты 1989—1993 годов]» (Самара, 1993). Публиковалась в журналах «Октябрь» (1996), «Урал» (1999), в «Антологии уральской поэзии» (1997), альманахах «Междуречье», «Кольцо “А”», самиздатовском журнале «Алконостъ» (Москва). Живёт в Харькове и/или Екатеринбурге. |
|
